«Вы – заводчик!!!!!!!!!!!!»
В современном мире это – не просто заявление, а, скорее, обвинение.
«Я сказала журналисту новостной телепрограммы, что развожу собак, - рассказала мне недавно приятельница из Далласа. – Он посмотрел на меня так, словно у меня бордель».
Владельцы собак позволили движению за защиту прав животных перекроить наш язык, чтобы выставить все, что мы делаем, в как можно худшем свете. Если мы говорим, что разводим собак, то на нас смотрят, как бы вопрошая: «Что, «фермер»? Плодишь все подряд, без разбору?»
Если мы говорим, что являемся «заводчиками на уровне хобби», то кто-нибудь непременно спросит, как мы осмеливаемся считать живых существ своим хобби. Некоторые из нас пытаются использовать слово «любитель», но и это не спасает.
Самый жалкий ответ на этот вопрос – когда мы зовем себя «ответственными заводчиками». Ответственными – перед кем? Кто определяет, какой заводчик «ответственный», а какой – «безответственный»? Какой-то чиновник? Политик? Кретины из зоозащитных организаций, который считают, что ответственных заводчиков не существует в природе? Эти фанатики-зоозащитники скорее убьют всех животных, чем позволят кому-то их любить. Вообще-то, именно в этом заключается их план…
Если мы говорим, что мы не заводчики, значит, мы чертовы собиратели животных. Нас клеймят, как психически нездоровых, и советуют обратиться к врачу.
Вся часть нашего языка, связанная с владением собаками, замарана риторикой зоозащитного движения.
И самое плохое – что мы это допустили. Мы слишком трусливы и робки для того, чтобы защитить себя. Мы все ищем какие-то размытые эвфемизмы для описания того, что мы делаем, чтобы на нас не нападали.
Однако этим мы сами обеспечили свою гибель.
Зоозащитное движение никуда не денется. Их цель – отнять у нас право владеть животными и разводить их. Группы зоозащитников объявили войну всем видам владения животными, и они не остановятся, пока не победят, или пока мы, наконец, не соберем достаточно смелости, чтобы восстать и побороть их.
Они не отнимали у нас власть. Мы сами дали им власть над собой. Мы отказались от своих убеждений в пользу врага.
Мы просим прощения за то, что мы делаем. Мы пытаемся вяло оправдываться за такие вещи, как усыпление животных в приютах, случайные вязки, собачьи бои и опасные собаки. Мы берем на свои плечи, по меньшей мере, часть ответственности за эти проблемы, хотя на самом деле мы совершенно не виновны в их возникновении.
Абсолютно не виновны!
Меня уже тошнит от того, что владельцы собак бесконечно извиняются и кланяются, и позволяют ставить себя в пассивно-оборонительную позицию.
Довольно! Хватит уже распускать сопли по поводу того, кто мы такие и что делаем.
Позвольте мне высказаться четко, для протокола: я – заводчик собак. Я развожу собак. Я выращиваю щенков. Мне это нравится. Я этим очень горжусь.
Если вам это не нравится, идите лесом. Меня не волнует, что вы думаете обо мне и моем занятии.
Я получаю два-три помета английских сеттеров в год. Я бы хотел, чтобы у меня было больше пометов, но у меня не получается: я разорюсь.
Мои собаки зарабатывают себе на жизнь, как и я. Им нужно работать хорошо, как и мне. Если они работают плохо, я их не оставляю у себя, и уж точно не использую в разведении.
Это охотничьи собаки, и они должны работать в соответствии с очень жестким стандартом качества – лишь тогда они будут достойны оставить после себя потомство. Их работа должна полностью отвечать стандарту чемпионского уровня в жесточайшей конкуренции.
Они – профессиональные спортсмены.
Большинство из этих собак не дотягивает до планки. Из них получаются прекрасные собаки для охотников-любителей и домашние любимцы.
Если я когда-нибудь кастрировал или стерилизовал собаку, это было лишь чисто по медицинским причинам, и так будет впредь. Если собака достаточно хороша, чтобы я ее оставил себе, то она достаточно хороша и для разведения.
Я никогда не продавал щенка по контракту с условием стерилизации или кастрации. В случае рабочих собак, нужно два-три года, чтобы понять, что получилось из собаки. Никто не может оценить весь потенциал или бесталанность маленького щенка. Я надеюсь, что каждый щенок, которого я продаю, вырастет в великолепную собаку, достойную участия в разведении.
Меня совершенно не огорчает (и уж точно не вызывает чувства вины), когда кто-то решит повязать собаку моего разведения, которую я решил продать, когда она была щенком. Это все равно очень хорошая собака, я усердно трудился над своей программой разведения на протяжении 35 лет, чтобы обеспечить сохранение и концентрацию прекрасной генетики в каждой собаке, которую я продаю.
Иногда у меня в помете появляется щенок с серьезным недостатком. Таких щенков я не продаю, хотя многие люди были бы очень счастливы их купить. Я отдаю их бесплатно в хорошие руки. Определение «хороших рук» - мое собственное, поскольку это мой щенок. Я его владелец. Не вы.
Я несу ответственность перед щенком. Не перед вами, не перед какой-то аморфной желеобразной массой под названием «общество». Я считаю, что у меня есть личная ответственность перед каждой собакой, которой я позволил появиться на свет, от рождения и до смерти. Для него всегда найдется место в моем питомнике, если владелец больше не сможет или не захочет его держать.
Вот это – договор, подписанный кровью между щенком и мною. Это – договор, подписанный с новым владельцем, когда мы пожимаем друг другу руки.
Я цинично хохочу, когда кто-то из организаций «Общество гуманизма США» (HSUS) или «Люди за этичное обращение с животными» (PETA) спрашивает, являюсь ли я ответственным заводчиком. HSUS и PETA – два самых подлых, кровожадных и лживых серпентария на земле. Чтобы оценить их моральные устои, придется использовать отрицательные величины. PETA каждый год убивает больше 90% животных, которых она же «спасает», а HSUS поддерживает программы и меры политики, которые приводят к ненужным смертям сотен тысяч животных в год.
Полагаю, я наступил зоошизе на все ее больные мозоли. Так и слышу, как они возмущенно клокочут и негодующе трясут всеми своими подбородками. Вот и отлично.
Вы их тоже слышите? Они утверждают, что я эксплуатирую животных. Они утверждают, что я занимаюсь безжалостной выбраковкой и манипуляциями с генетикой моих собак. Они верещат, что я заставляю бедных эксплуатируемых собачек зарабатывать себе на жизнь, и что они должны работать в соответствии с нереалистичными стандартами. Они говорят, я делаю это ради подпитки своего больного самолюбия. Еще они жалуются, что я продаю собак за деньги и эксплуатирую ради личной выгоды. Ну и еще, конечно, их претензия – что я использую собак для кровавой охоты на невинных диких животных.
Какой же я гад! Ужасно, что у моей мамы вырос такой сын. Ведь она была такой хорошей женщиной.
Ладно, признаю себя виновным по всем пунктам обвинения. И знаете что? Я себя совершенно не чувствую виноватым, ни капельки. Да, я все это делаю. Мне это нравится. Я это обожаю!
Теперь я выскажусь в свою защиту – как заводчика собак.
Так случилось, что я люблю собак. Я люблю быть с ними. Я люблю работать с ними. Я люблю наблюдать, как растет щенок, и раскрывать его потенциал. Для меня огромная честь и счастье – работать с действительно великой собакой в пору ее расцвета. Я люблю делить свой ужин с собаками, люблю бороться с щенками на полу и валяться с ними на диване. Я теряю сон, если собаки болеют, и работаю без продыху, чтобы иметь возможность о них заботиться. Я трачу на собак практически все свои деньги, и еще и в долги влезаю. Когда они стареют и умирают, они разбивают мое сердце. Моих прекрасных воспоминаний хватило бы на дюжину жизней.
А что у зоошизы? Ее идеология. Они смотрятся в зеркало, надуваются, как жирные жабы, и ощущают себя очень праведными, словно Господь персонально назначил их защищать животных от таких, как я.
То, что у них есть – это пустота. Полная стерильность. Мир без жизни и любви.
Ну так и на здоровье.
Моя жизнь наполнена любовью, радостью и красотой, большей частью благодаря моим собакам. Они помогали мне сохранить трезвость ума, когда это было нелегко. Они придавали мне отвагу в те дни, когда мне больше всего хотелось лечь и сдаться. Они давали мне силу выдерживать дни, когда мне хотелось убежать и спрятаться от всех.
Я обязан им жизнью.
Эти люди из зоозащиты правы. Я безжалостно бракую собак и манипулирую генетикой. Мои племенные собаки должны отвечать самым жестким и высоким стандартам и проходить самые изнурительные проверки.
Я очень этим горжусь.
Благодаря этому, большинство людей, которые покупают у меня щенков, остаются очень довольны. Когда я продаю щенка, высока вероятность того, что он навсегда останется жить у этих владельцев. Есть большие шансы на то, что у него будет прекрасная жизнь. Я получаю щенков, которых люди очень любят и с которыми не хотят расставаться. Это моя работа как заводчика.
Я добился этого путем тщательного отбора. Мои щенки сегодня являют собой результат 35 лет моего упорства и настойчивости. Я использовал в разведении лишь тех собак, которые обладали чудесным характером, идеальным экстерьером, блестящим умом, исключительными природными способностями, бесподобным стилем и тем мистическим ингредиентом, который можно назвать гениальностью.
За каждым щенком, рожденным в моем питомнике, стоят шесть, восемь или даже десять поколений собак моего собственного разведения. Каждый из этих предков в высокой степени обладал чертами, которые я перечислил выше. Я растил и тренировал каждую собаку из перечисленных в нескольких поколениях родословных моих щенков, и старел вместе с ней.
Проще говоря, мои щенки сегодня гораздо лучше, чем 35 лет назад. Сегодня в моем разведении доля хороших собак значительно выше, доля собак с недостатками – значительно ниже; хороших качеств у них, в среднем, больше, и гораздо более высокий процент действительно великих собак.
Вот что значит быть заводчиком.
Подпитывает ли это мое самолюбие? Конечно. Я люблю питать свое самолюбие. А вы не любите? Если нет, значит, у вас, как у человеческого существа, очень большие личностные проблемы.
Но я скажу вам, для чего еще это нужно. Это нужно для того, чтобы собаки были счастливее. Это позволяет собакам жить более полной жизнью, жить всю жизнь в одной семье и пользоваться огромной любовью.
Это также нужно для того, чтобы собаки были здоровее. Множество поколений собак с функциональным экстерьером означает, что их потомки менее подвержены травмам, усталости и развитию артрита. Множество поколений, отбиравшихся на основе жизненной силы, выносливости и прекрасного здоровья означает, что их потомкам, как правило, нипочем экстремальные климатические и погодные условия и местность со сложным рельефом.
Мне также удалось практически полностью устранить генетические проблемы со здоровьем в моих линиях. К примеру, дисплазия тазобедренного сустава – наиболее распространенное генетическое заболевание английских сеттеров. Считается, что оно поражает около четырех процентов всех собак в породе. За последние 20 лет лишь у двух собак моего разведения были сомнительные рентгеновские снимки, причем им обоим Ортопедическое общество США (OFA) дало бы оценку «удовлетворительно». Последний из них был сделан 10 лет назад.
Да, я очень горжусь тем, что я заводчик. Мне это удалось.
Я также горжусь тем, что собаки моего разведения настолько умны, что это даже пугает; настолько преданы, что в поле они могут быть для вас самым верным напарником, и при этом они обладают исключительной независимостью, позволяющей им эффективно работать; это настолько любящие собаки, что с ними не хочется расставаться ни на секунду; настолько уверенные в себе и с такими крепкими нервами, что их ничто не выводит из равновесия; и они просто ошеломительно великолепны от кончика носа до кончика хвоста.
Они постоянно заставляют меня улыбаться. Я думаю, что и я заставляю их улыбаться.
Однако зоошизофреники утверждают, что я все это делаю ради денег. Они обвиняют меня в том, что я эксплуатирую животных ради денег.
Ну а как же. Пользуюсь каждым шансом. Я очень счастлив всегда, когда мне удается продать щеночка за холодную бездушную наличность. Я прямо-таки отлично себя чувствую.
Я каждый раз так радуюсь, потому что это значит, что кто-то ценит мою работу. Я радуюсь, потому что я заработал эти деньги, причем честным путем.
Единственное, о чем я сожалею – что не заработал больше денег на разведении. Учитывая все жертвы, на которые я пошел, и всю мою тяжелую работу, я должен был бы купаться в деньгах.
К сожалению, не купаюсь.
Последний раз, когда мне удалось что-то заработать на помете щенков, был годы назад. Обычно я теряю на них последнюю рубашку.
На каждого щенка, которого я продаю, есть еще один, которого я придерживаю, чтобы оценить, и парочка других, которых я держу два-три года, чтобы решить, стоит ли их использовать в разведении. Потом, есть еще собаки, которые выступают на соревнованиях, и это стоит огромных денег. Я уже не говорю о старых собаках, которые вышли на пенсию и живут у меня, пока не умрут от старости. Почти треть собак в моем питомнике – старички-пенсионеры, и уход за ними стоит немало.
Деньги уходят на еду для собак, различные добавки и принадлежности, ветеринарные счета, лицензии на питомник, ремонт, использование автомобиля для поездок в поля на тренировки и испытания, на рекламу, интернет, телефонные счета и четыре пары хороших сапог в год. На это нужны деньги. Много денег. Тонны денег.
Господи Боже, помоги мне продать побольше щенков!
И вообще, что плохого в том, чтобы зарабатывать деньги? Это одна из самых фундаментальных американских ценностей. Своим заработком можно гордиться, если ты зарабатываешь честно.
Даже зоошизикам надо что-то есть. Для того, чтобы набивать свой зоб овощами, им нужно зарабатывать: органические овощи стоят дорого. Большинство честных работяг не могут себе их позволить.
Я также не могу не отметить, что у большинства активистов зоозащиты в возрасте за тридцать довольно крутые машинки (например, дорогие «бумеры»), роскошные дома и очень дорогой гардероб. Я не могу не отметить, что многие руководители зоозащитных групп очень хорошо устроились – с шестизначными зарплатами, шикарными офисами и всеми наворотами.
Видимо, они хотят сказать, что им-то можно грести деньги лопатой, а вот если заводчики собак что-то зарабатывают, то они сразу становятся аморальными барыгами. В Америке нет никого, кто столько зарабатывал бы на эксплуатации собак, сколько зарабатывают руководители зоозащитных организаций. Их зарплаты зависят от наличия эксплуатируемых животных. Если у них не будет животных для эксплуатации, им придется взаправду работать!
Этот двойной стандарт несколько удивляет, вам не кажется?
Может быть, вовсе и не удивляет. Единственное, что удивительно в этом лицемерии – что столько людей не могут его распознать.
Пора каждому владельцу и заводчику собак гордо встать и выпрямиться, и пусть нас всех подсчитают.
Каждый из вас сделал больше для улучшения качества жизни людей и собак, чем все активисты-зоозащитники, вместе взятые.
Поэтому встаньте и крикните так, чтоб на Гималаях было слышно!
Хватит ползать на брюхе и извиняться. Ваши собаки заслуживают большего уважения. Вам просто надо стать немного жестче, если вы хотите быть достойными своих собак.
Вы делаете правильные вещи.
Вот так, очень просто.
